– Я думала, что принесла хорошие вести. Врач говорит, что приступ паники могли спровоцировать клаустрофобия и общая тревожность. Сначала я подозревала высотную болезнь, но ваша группа уже прошла акклиматизацию.

Уокер помолчал. Слова Мериам его явно не убедили.

– Значит, с ней все в порядке?

– Ну все относительно, не так ли? Если бы она была дома, то можно было бы считать, что с ней все в порядке. Но здесь мы не можем нести ответственность за тех, кто подвержен панике. Она может уничтожить останки фауны, поранить себя или других или выкинуть еще что-нибудь эдакое.

– У вас нет оснований считать… – начал Уокер.

– Я буду рекомендовать турецким наблюдателям эвакуировать ее и попрошу ООН прислать замену.

– Вы не можете так поступить.

Мериам выпрямилась.

– Это мой проект, доктор Уокер. Вы здесь гость.

– Я всего лишь прошу отложить решение до утра, – ответил Уокер. – Если у Ким не повторится приступ и она будет выглядеть достаточно здоровой, то пусть остается. Я бы предпочел избежать сложностей, связанных с привлечением еще одного наблюдателя от ООН.

Мериам приподняла бровь.

– Я смотрю, она вам не особо и нужна?

– А вы думали, я стараюсь ради сплоченности команды? – ответил он вопросом на вопрос. – Я здесь, чтобы выполнить свою работу. Ким кажется достаточно компетентной, но я едва ее знаю. Кадавр в гробу интригует и более чем беспокоит. Я не хочу сидеть сложа руки, пока ООН будет искать замену. К тому же вы сами сказали, что грядет буря, а значит, кадавра надо упаковать для транспортировки раньше, чем испортится погода.

Вдруг раздался громкий крик, эхом отразившийся от бортов ковчега. Мериам остолбенела, но в следующую секунду до них донесся еще один крик, и сразу после – взрыв смеха. Она облегченно выдохнула и заметила, что Уокер сделал то же самое. Он находился в ковчеге всего несколько часов, но уже сумел прочувствовать напряжение этого места. И дело было не только в горе́ или в скрипе бревен при смене погоды.

– Все в порядке? – спросил Уокер. – Вы, кажется, слегка подпрыгнули?

Мериам улыбнулась.

– В последние недели здесь не так часто раздается смех. Это было немного неожиданно. В этой работе есть нечто такое, с чем мы с Адамом еще никогда не сталкивались.

Взгляд Уокера слегка потеплел.

– Это еще мягко сказано. Независимо от того, что именно вы здесь обнаружили и какие выводы будут сделаны, готовьтесь к тому, что у вас появится много новых врагов.

– Может, сделать вид, что мы здесь никогда не были? Взорвать все к чертовой матери, как предлагает профессор Оливьери?

– Я бы не стал заходить так далеко.

– Рада это слышать, – ответила Мериам. – Ведь если честно, мне плевать, что скажет или сделает ООН. От ее одобрения зависит только ваше пребывание здесь, но не продолжение нашего проекта. Раз уж вы в деле, я собираюсь извлечь кадавра из ящика уже сегодня, чтобы дать возможность Патилу провести полное обследование и взять образцы. Затем мы начнем готовить кадавра к транспортировке.

– Значит, счет времени пошел на часы… Но дело не только в буре, да? Почему вы так торопитесь?

Мериам прислонилась к стене и сунула руки в карманы. Озноб, который она испытывала, и неприятная тошнота преследовали ее уже давно. Болезненные ощущения начались с момента их проникновения в пещеру, и с каждым днем ей становилось все хуже.

– Вы видели его, доктор Уокер…

– Просто…

– Доктор Уокер. Вы видели его. Я ждала вашу группу только из уважения к вашему правительству. Но теперь я хочу поскорее убрать эту штуковину.

Наверное, он хотел поспорить с ней, но передумал, вероятно, вспомнив о том, что его группа присутствует здесь только в качестве гостей. Это проект Карги и Холцера, и собравшиеся здесь люди работали отнюдь не под эгидой Национального научного фонда.

– Кто такая эта Патил? Я уже знаком с ней? – спросил Уокер.

– С ним, – поправила она. – Дэв Патил – наш палеопатологоанатом, завербованный в Кембриджском университете профессором Маршалл…

– Надеюсь, вы не собираетесь заглядывать в их дипломы? Между прочим, у меня тоже есть несколько научных степеней.

Мериам покачала головой.

– Я здесь не для того, чтобы мерить длину членов или проверять квалификацию. Тем более что я уже навела о вас справки. Если бы у меня возникли сомнения, я бы вас сюда просто не пустила.

Уокер медленно кивнул.

– Это ваше шоу. Но я хочу просить об одном одолжении. Повремените немного с извлечением кадавра, чтобы отец Корнелиус смог изучить надписи, выгравированные на корпусе. И те, что вы уже откололи, и те, что еще остались нетронутыми, а также написанные на крышке гроба. Вы и так уже много чего здесь порушили. Я понимаю, что вы все сфотографировали, но я бы предпочел осмотреть то, что осталось, на месте.

В ней стало расти подозрение, почти забавное… но только сейчас ей было не до смеха.

– Только одна просьба: пожалуйста, не убеждайте меня, что приступ Ким случился из-за ящика, – ответила она. – Мне вполне достаточно суеверий, назревающих внутри моей собственной команды. Без разницы – турки, курды или американцы, но они немедленно подхватят и раздуют любой намек на то, что вы тоже верите в древние проклятия.

Уокер фыркнул.

– Больше, чем древние проклятия, меня беспокоят древние болезни.

Мериам изучала лицо Уокера, пытаясь по глазам прочитать его мысли.

Она все еще не была уверена, можно ли ему доверять.

Адам стоял вместе с Каллиопой у выхода из пещеры и смотрел на горный хребет. От красоты и тишины захватывало дух. Было такое чувство, словно весь мир исчез и все, что осталось от цивилизации, – только люди, собранные внутри руин ковчега.

На голове у Адама была вязаная шапка, плотно натянутая на уши и прикрытая сверху капюшоном куртки. Но, несмотря на все усилия, ветер проникал под капюшон и холодил шею и спину. Морозный воздух здесь всегда находил себе путь под одежду и пробирал до костей.

– Боже, это потрясающе! – произнесла Каллиопа, снимая панораму на камеру.

Пока взгляд Каллиопы был прикован к видоискателю камеры, Адам беспрепятственно ее разглядывал. Из всех участников раскопок, включая группу, которая прибыла вместе с Беном Уокером, только Каллиопа вела себя непринужденно. Казалось, ее не беспокоил даже холод. Волосы красиво обрамляли ее лицо, а она тем временем снимала серый зимний горизонт. Будучи молодым американцем в Лондоне, ввиду специфики своей работы, Адам часто знакомился с красивыми женщинами, но Каллиопа казалась ему особенно привлекательной благодаря легкости в общении.

Он любил Мериам. Собирался жениться на Мериам. Это был вопрос решенный. Но рядом с Каллиопой ему становилось легко, а здесь он как нигде нуждался в этой легкости.